Сокровища Стоунберри - Страница 42

— Пойдем посмотрим, что там внутри, — предложила она.

Отказаться от подобного было бы величайшей глупостью на свете, поэтому он, как и Роберто, последовал за ней к дверям святилища.

Колонны, покрытые тонкой резьбой, длинный ряд погасших курильниц и конечно же золотое изваяние Чистейшего лотоса истины, как называли Будду, восседающего в позе нирваны на пьедестале в виде цветка, — вот что предстало их глазам, когда они оказались внутри храма.

С первого же взгляда стало ясно, что ни о каком сходстве найденного храма с тибетским не может быть и речи. Но то, что они видели, было не менее прекрасным памятником архитектуры.

— Странное ощущение, — нарушив тишину, поделился своими впечатлениями Джереми. — Я словно чувствую присутствие рядом иных сил, невидимых глазу, но необычайно могущественных. И этот Будда, я не суеверен, но мне кажется, что он смотрит прямо мне в душу, хотя его взгляд как бы устремлен вглубь себя.

— Так и должно быть, — сообщил Роберто. — Древние мастера знали, как вызвать определенные эмоции в душе человека.

— Ну вот, — с улыбкой произнес Джереми, — ты разрушил все очарование этого места. В следующий раз, прежде чем войти в подобное сооружение, для начала я удостоверюсь в том, что по близости нет ни одного ученого-археолога.

— И этот человек хочет стать твоим мужем?! — воскликнул Роберто, обращаясь к Августе. — Разве ему еще неясно, что более одержимой любительницы древности, чем ты, среди нашего брата-археолога не найти?

— К твоему сведению, Джереми еще не сделал мне официального предложения, — заявила Августа.

— Тогда что мешает устранить ему это маленькое упущение прямо сейчас? Трудно представить обстановку, которая была бы романтичнее, чем здесь. — И Роберто многозначительно посмотрел на Джереми.

— Но для соблюдения формальностей требуется два свидетеля, — возразила Августа, принимая все происходящее за его очередную шутку.

— Роберто Пачини всегда к вашим услугам, мисс. — Итальянец с важным видом поклонился ей. — А в качестве второго свидетеля можно призвать Будду, если, конечно, его кандидатура не вызывает у вас возражений.

— О! Мы почтем это за честь. Правда, Джереми? — Августа с лукавой улыбкой взглянула на любимого.

Тот решительно подошел к кузине и опустился перед ней на колено.

— Августа, хочу спросить у тебя: любишь ли ты меня и согласна ли стать моей женой, чтобы быть со мной в горе и в радости до самого последнего дня нашей жизни?

От этих его слов, сказанных самым серьезным тоном, у молодой женщины внезапно перехватило дыхание, и она долго собиралась с силами, чтобы ответить. А когда заговорила, ее голос от волнения прозвучал очень тихо:

— Джереми, после всего, что произошло между нами, ты спрашиваешь меня, люблю ли я тебя настолько, чтобы простить обман, с которого началось наше знакомство, и все, что за ним последовало? Если бы ты задал этот вопрос несколько дней назад, я не раздумывая ответила бы отказом. Однако, заглянув сегодня в лицо смерти, побывав на грани двух миров, я поняла: единственное, что способно напугать меня, — это невозможность увидеть тебя рядом с собой в последний миг моей жизни.

— Означает ли это «да»? — встрял между ними Роберто, напоминая о себе.

— Да, да, да… И еще тысячу раз — да! Я люблю тебя, Джереми, и хочу, чтобы ты стал моим мужем.

Счастливо рассмеявшись, он заключил ее в объятия, и губы их, встретившись, слились в долгом поцелуе…

Эпилог

Августа сладко потянулась и открыла глаза. Яркий свет весеннего утра заливал спальню, гоняя по стенам солнечных зайчиков. Это напомнило ей о пещере с буддистским храмом, имевшей прямое отношение к событиям двухгодичной давности.

До сих пор она с ужасом думала о том, что стало бы с ней, Роберто и Джереми, если бы не маленький датчик, прикрепленный к рации. Именно благодаря ему спасатели в сотрудничестве с экспедиционной группой профессора Джузеппе Паризи через неделю непрекращающихся поисков смогли обнаружить их, одновременно поведав миру о сделанном ими открытии…

Потянувшись еще раз, Августа выбралась из постели и подошла к окну. Начавшийся день радовал ее так же, как и предшествующие ему.

— Моя графиня уже проснулась? — спросил Джереми, появляясь из ванной в обнаженном виде.

— Что ты себе позволяешь? — в притворном ужасе воскликнула Августа. — А если кто-нибудь сюда войдет?

— Все в курсе, что в это время нас лучше не беспокоить, ведь мы занимаемся очень важным делом, и малышка Сэмми тому прекрасный пример.

Имя дочери Джереми произнес с особой нежностью, и Августа рассмеялась, вспомнив, как он противился ее решению назвать новорожденную именно так.

— Что это за имя для девочки из благородной семьи? — спрашивал новоиспеченный отец, расхаживая по спальне. — Почему Саманта, а не Элизабет или Глория?

— Потому что я хочу, чтобы дочь постоянно напоминала нам о нашей встрече, когда я еще не знала, что ты Джереми Фокскрофт, и считала тебя Сэмом Брауном, — объясняла Августа, любуясь своим мужем.

Он так и не нашел достойного аргумента, чтобы возразить, и юная мисс Стоунбери получила свое имя. Сейчас, когда малышке шел уже второй год, она являлась его любимицей. И Августа нередко ловила себя на том, что начинает немного ревновать мужа к дочери.

— О чем ты задумалась? — поинтересовался Джереми, подходя к ней и нежно целуя в губы.

— О нас, — призналась Августа. — О том, каким будет наше будущее. О том, что ждет нас по прошествии нескольких лет.